Болит ухо у ребенка препараты

— О, Боже, — простонала Эльза, держась за голову. Ей показалось, что она где-то хорошенько стукнулась макушкой, которая словно раскалывалась на две части. Девушка попыталась сесть, но её тут же кто-то осторожно прижал плечами к подушке.

Эльза подняла взгляд на того, кто сидел рядом с ней. Это был Маркус, который медленно попивал коктейль из стакана. Выглядел он испуганно, но Марк всё равно пытался улыбнуться. Эльза осторожно, без паники, огляделась по сторонам.

Она оказалась в какой-то комнате, где был выключен свет. Горела только настольная лампа, стоящая на прикроватном столике. Но Эльза сумела разглядеть кубки и медали, которые находились на полке напротив кровати. Вообще тут было чисто и уютно, если судить по первому взгляду. Больше Эльза ничего сообразить не могла. Она даже не могла толком разобрать, какой цвет имеют стены в этой комнате. Кажется, голубые. Впрочем, стена была почти вся завешана всякими медалями, плакатами, картинами, даже листочками с цитатами, что голых мест у стены практически не оставалось.

Маркус ничего не говорил. Только продолжал ласково улыбаться, протирая вспотевший лоб девушки мягким белым полотенцем, которое нежно пахло какими-то цветами.

До ушей доносилась весёлая музыка. Видимо, вечеринка всё ещё продолжалась.

У двери, упершись спиной о дверной проём, стоял Джек, который равнодушно, но в то же время как-то злостно смотрел в закрытое полупрозрачными красными шторами окно. На его скулах играли желваки, а кулаки то сжимались, то расслаблялись. Руки же Джек скрестил на груди.

— Что он тут делает? — прохрипела Эльза и тут же прочистила горло. Ужасно хотелось пить. И вообще странно, что её первый вопрос оказался именно таким. Маркус ждал, когда Эльза начнёт спрашивать его, сколько она спала, что тут делает, как она попала сюда… Но таких вопросов не последовало.

Словно прочитав её мысли, Марк молча протянул ей стакан с прохладной водой. Эльза быстро опустошила его, но ей показалось, что этого было мало. Маркус протянул пустой стакан в сторону Джека.

— Сходи за водой, — приказным тоном сказал брюнет, не удосужившись глянуть на Джека своими небесно-голубыми глазами.

— Пф, — прыснул он, не меняя позы. — Вот ещё. Сам иди. Не мне же надо!

— Мне тоже не надо, — злостно нахмурив брови, с силой сжав стакан в ладони, произнёс Маркус. — Надо Эльзе, но она за водой для себя не пойдёт. Тебе сложно?

— Я. Не. Пойду, — отчеканил Джексон, ведя себя как капризный ребёнок.

— Тогда какого чёрта тут стоишь над душой? Вали искать своих блондинок тогда!

— Иди к чёрту! — заорал на него Джек. — Тебе какая разница, почему я стою тут. Может, я волнуюсь?!

— Во-первых, не ори. У Эльзы болит голова, — медленно вставая, а потом также медленно подходя к Джеку, процедил сквозь стиснутые зубы Маркус. — Во-вторых, если бы ты волновался, то без колебаний отправился бы за водой для Эльзы. И правда, с логикой у тебя туго.

В тот же миг сжатый кулак Джека заехал Маркусу точно по челюсти. Марк, болезненно ухмыльнувшись, хотел стукнуть Джека в ответ. Но расслабился и расплылся в довольной улыбке.

— Я не стану отвечать. Не буду отпускаться до твоего уровня.

Казалось, это было ударом под дых. Джек тут же расслабил мышцы лица, его лицо даже немного вытянулось от негодования, а руки упали по швам. Маркус, вновь победно ухмыльнувшись, сказал Эльзе, что сейчас придёт. Он направился за водой, попутно толкнув Джека в плечо своим плечом, причём намеренно.

— Чего тебе, Фрост? — спросила у него Эльза, не решаясь садиться в постели. Она продолжила лежать, смотря в потолок. Не хотелось смотреть на этого идиота. Совершенно не было желания.

Джек молчал. Он топтался на месте, оглядывался по сторонам, неловко глядя на Эльзу и проводя всей пятернёй по волосам.

— Короче, я просто хочу извиниться… — Он снова потоптался, явно вспоминая имя девушки.

— Эльза, — напомнила она раздражённым тоном.

— Да, точно… И за это прости. У меня в голове слишком много имён. Прям как контактов в телефоне! — начал жаловаться Джек и тут же сник, глубоко вздохнув и тут же выдохнув. — Прости ещё раз.

— Нет, — отчеканила Эльза, удивляясь собственной жестокости. — Сейчас нет, — исправила она саму себя, не меняя ледяного тона. — Сейчас я не хочу ничего предпринимать и думать. Позже.

— Ладно. Понял. Отстал, — безоружно поднимая руки, произнёс с долей сожаления Джек. — Значит, увидимся?

— В школе. Как всегда. По воле случая, — раздельно произнесла Эльза, стараясь говорить как можно короче. Она вообще разлюбила говорить. Куда интересней ей было слушать и наблюдать.

— Хорошо. Я понял, — также коротко отчеканил он. Ещё потоптался на месте, а потом неловко произнёс: — Ну, пока, в общем…

И вылетел пулей из комнаты, оставив Эльзу одну. И хорошо, подумала она. Всего минуту в одиночестве, вспоминая сон, который показал ей воспоминания. Прикрыв глаза, Эльза ощутила, как по её щеке прокатилась холодная слеза. И смахивать она её не стала, боясь, что резкие движения только усилят головную боль.

Но Маркус не дал ей побыть немного в одиночестве.

Ощущая приятный запах его постельного белья, Эльза натянула одеяло по самый подбородок, чувствуя, что на ней нет кардигана. Она увидела его только спустя пару минут напряжённого молчания. Кардиган аккуратно повесили на стул.

— Снял, чтобы тебе не было так жарко, — улыбнулся Маркус, заметив изумление на бледном лице девушки. — Слушай, прости за такой вопрос, но… Ты всегда так кричишь и ёрзаешь во сне?

— Довольно часто, — без тени улыбки ответила Эльза, посчитав это действительно серьёзной проблемой. — Ты считаешь меня ненормальной, да? Боже, как стыдно, — прошептала она и укрылась одеялом с головой. Смеясь, Маркус осторожно стянул с головы девушки одеяло и встретился с её напуганным взглядом округлённых, словно детских, больших глаз.

— Да, ты ненормальная, — вот так прямо сказал Марк, заставив девушку чуть ли не подавиться воздухом. — Но если бы ты была нормальная, то была бы обычная. А обычные люди почти никому неинтересны. Быть ненормальным — это нормально, как бы странно это не звучало. Необязательно при этом быть сумасшедшим, разговаривать с самим собой, считая, что перед тобой есть собеседник. В общем, ненормальный — это не всегда сумасшедший, понимаешь? Нормально — это средне. Но ведь есть и плохо, и хорошо. Ты хорошая, ты ненормальная, — он улыбнулся.

Парень заставил девушку покраснеть. Она снова укрыла лицо одеялом, но лишь до глаз, чтобы Марк не видел её пылающих щёк.

— Неужели настолько смутил? — спросил удивлённо он. — Прости. Я не привык разговаривать с людьми на такие темы. Приятно сделать кому-то… приятное, — усмехнулся весело он, снова протерев Эльзе лоб мягким полотенцем, который снова покрылся холодной испариной. — Что тебе приснилось? — внезапно спросил он. Эльзу тут же хватила дрожь. Этого вопроса она боялась больше всего.

— Да так, моменты из прошлого, — бросила якобы равнодушно она, при этом ощутив, как больно кольнуло сердце. Дышать стало тяжелей, даже глаза немного округлились. Девушка резко схватила из руки Маркуса стакан воды и снова осушила его без остановки.

— Ого, — произнёс брюнет, округлив глаза. — Видимо, какое-то ужасное прошлое… Это тайна?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что хочу помочь.

— Зачем это тебе?

— Потому что ты страдаешь.

— Какая тебе разница?

— Потому что я понимаю, что значит ощущать боль.

Повисла тишина. Эльза не была готова рассказывать Маркусу все подробности своей жизни. Она даже маме не сразу рассказала про издевательства. Пришлось только тогда, когда её притащили всю измученную домой.

— Мне порой кажется, что больше пострадала мама.

— Ты благородная, — улыбнулся Маркус. Он пересел со стула на край кровати девушки. Перегнулся через неё, осторожно перекатился на другую сторону и прилёг. Да, кровать была не широкая, но и не узкая — сумела вместить двух человек. Маркус просто лёг рядом, скрестив ноги и положив голову на согнутую в плече руку. Вторую руку он положил себе на грудь. — Но не стоит забывать о себе, Эльза. Благородство — это хорошо, но не путай его с самовнушением. Внушила себе, что мама пострадала больше, чем ты? Да, она твоя мать. Но больше всего досталось тебе. Не стоит вводить себя в заблуждение.

Он повернулся набок, смотря на Эльзу. Девушка повернула в ответ голову, только медленно и осторожно, всё ещё ощущая, как раскалывается макушка от боли.

— Зачем ты говоришь это мне? — спросила Эльза шёпотом. Ей казалось, что иначе она не может говорить, словно шёпот — это её единственный тон. Ещё ей казалось, что, если она станет говорить громче, то ей собственный голос покажется звучным криком в гробовой тишине.

— Я уже говорил тебе, — прошептал в ответ Маркус, который тоже больше не мог говорить громче. — Я вижу, что тебе больно.

— Ты не можешь этого видеть. Как можно видеть то, что скрывается? Как можно увидеть то, что нельзя почувствовать физически и духовно? — всё ещё шёпотом спросила Эльза, которая удивилась, как легко ей всё-таки говорить с Марком.

— Я вижу облако. Но лично я никогда не смогу к нему прикоснуться, — с улыбкой ответил Марк, не сводя взгляда с ярко-голубых глаз Эльзы. — Я вижу солнце, но к нему никогда никто не коснется. Я вижу луну, но я никогда не прикоснусь к ней. Можно видеть, но ощущать физически. Есть разные степени боли… Раньше мне казалось, что я познал самую наивысшую. Но недавно я понял, что есть люди с куда худшими проблемами, и они с ними живут. Поэтому я мирно положил лезвие на край раковины и вышел из ванной комнаты, — Маркус снова улыбнулся, на мгновение прикрыв глаза.

— Боже… — прошептала Эльза. — Ты… ты хотел покончить с собой?!

Эльзе приходило это в голову. Три раза. В первый раз это сучилось спустя неделю после изнасилования. Девушка взяла в руки нож и хотела просто воткнуть его себе между рёбрами. Уже размахнулась и задумалась о своём будущем.

Во второй раз она собиралась утопиться в ванной. Но, погрузившись под воду, она словно услышала сквозь воспоминания радостные крики маленькой Анной, смех мамы, чистый голос отца, когда он читал ей сказки на ночь… И вынырнула.

В третий раз было два месяца назад, когда никого не было дома. Эльза уже сделала петлю из прочной верёвки, закрепила её на высокой арке, уже встала на стул и просунула петлю через голову. Была готова откинуть стул в сторону, но тут… Она поняла, что из-за каких-то подонков она не собирается рушить свою жизнь. Зачем? Чтобы все узнали, как Эльза дала слабину перед самой Жизнью?

— Хотел, — кивнул он, посмотрев на время — на электронные часы, которые стояли на прикроватном столике, со стороны Эльзы. — Но вовремя опомнился. Жизнь вообще штука странная. Порой чуть ли не летать хочется, переполненным позитивом, а порой хочется лечь, закрыть глаза и сдохнуть, — Маркус добродушно улыбнулся, словно говорил о каких-то забавных и простых вещах.

— Верно, — прошептала Эльза в тон Марку, который говорил всё ещё шёпотом. — Всё верно. А… а что случилось у тебя?

Марк внезапно поднялся и сел. Он положил руку локтем на одно согнутое колено и на одно мгновение посмотрел в сторону.

— Убийство… Отца и брата пристрелили на моих глазах.

Эльзе тут же захотелось плакать. Она явно не могла понять, какого это — видеть смерть своих родных от чужих рук.

— Марк, прости… — прошептала Эльза жалобным тоном, хотя сама она старалась не показывать к парню жалость. Эльза понимала, что слушать от людей их фальшивое сожаление ужасно неприятно. Девушка хотела положить свою руку на руку Маркуса, но не решилась. Было страшно прикасаться к нему. Вообще было страшно прикасаться к любому парню… Но Марк сам плавно взял её за руку, немного сжал её ладонь пальцами.

— Это ты прости. Не стоило…

— Я никому не скажу. Честно.

— Я верю.

— Почему?

— Потому что ты знаешь, что такое боль. И никогда не позволишь насмехаться над болью.

Эльза сглотнула, стараясь подавить дрожь.

— Тебе не хватает жизненной искорки в глазах, — с улыбкой прошептал Маркус и провёл по убранной набок чёлке Эльзы. Девушка на мгновение прикрыла глаза, наслаждаясь теплом сильной руки Марка.

— Интересно, я должен буду просить прощение снова? — спросил словно сам у себя Маркус. Эльза недоумённо сомкнула брови вместе.

— Ты о чём? — спросила всё также недоумевая она.

— За это, — прошептал он и поддался вперёд. Нежно приложив руку к её шее, он прильнул к её нежным, немного побледневшим из-за плохого состояния губам. Эльза на мгновение округлила глаза, напряглась, а потом тут же расслабилась, понимая, что ничего страшного не происходит. Этот поцелуй не был грубым, властным, жестоким, после него не будут следовать ужасные вещи. И вообще не хочется, чтобы он заканчивался. Эта робость, эти нежные движения, эти ласковые исследования его губами губ Эльзы… Всё это было впервой, всё это было необычно и по-своему сказочно.

Эльза и Маркус в один раз сели на колени и тут же выпрямили спины. Теперь они стояли на коленях, не боясь прикоснуться друг к другу, всё ещё продолжая утопать в нежности поцелуя. Маркус прижал Эльзу за талию к себе, а девушка положила руки на его мускулистые плечи.

— Я-я-а-асно, — услышали оба и тут же отпрянули друг от друга. Джек зашёл ужасно вовремя, что тут сказать. — Меня отвергаешь, а этого упыря целуешь?! И кто! Сама ЛОРЕН!

Казалось, Джек вот-вот впадёт в истерику. Эльза неловко легла обратно в кровать, медленно облизнув кончиком языка нижнюю губу, потом проведя верхней губой по нижней и только потом прикоснулась кончиками пальцем ко рту, вспоминая странное невесомое чувство после её первого настоящего поцелуя. Маркуса она плохо знала, но… она не могла не ответить, так как он поцеловал её с чувством, с искренностью, не ради жалости к Эльзе и не ради собственного утешения.

— Какая тебе разница, с кем она?! — тут же взъелся на Джека Маркус. — Уйди прочь!

— Не уйду!

— Какого чёрта ты тут вообще забыл?!

— Телефон оставил, — скривился Джек. И правда, он потянулся за своим чёрным смартфоном, который он случайно оставил на компьютерном столе. — Надеюсь, никто его не трогал.

— Его даже никто не видел, — огрызнулся Маркус, злостно сощурив глаза, чтобы лучше видеть в полумраке.

— Ну и отлично. А то кому, как не тебе, копаться в чужих вещах. Ведь не в первой красть чужое, да, Маркус?

— О чём он говорит? — опешила Эльза, резко присев на кровать.

— Я не понимаю, о чём он, — искренне удивился Маркус, взглянув на Эльзу округлёнными от изумления глазами. И нервно посмеялся, действительно не понимая, какую сейчас Джек нёс чепуху. Эльза поверила ему, поэтому требовательно и как-то холодно посмотрела на Джека.

— Эльза любит меня, Маркус. Так что не тяни к ней свои ручонки, — благоговейным тоном произнёс Джек. И тут же стало ясно, о чём до этого говорил Джексон.

— Любила бы тебя, не стала бы отвечать мне на поцелуй, — усмешкой отозвался Марк, хотя он всё-таки опешил от такого заявления со стороны Джека.

— Она просто запуталась, — скривился словно в отвращении Джек. — Я уверен, что она меня любит. Причём даже она сама написала мне любовную записку на День Всех Влюблённых.

Маркус засмеялся; Джек злостно глянул на него, сжав кулаки.

— Бред, — протянул он с угасающим смехом. — Ты думай, о чём говоришь. Эльза? — тут же обратился он к девушке.

— Я не писала, — тут же отрицательно покачала она головой. Джек разозлился так сильно, что у него даже покраснели щёки.

— Ты выставила меня дураком, Лорен, — прорычал он сквозь зубы, заставив Эльзу недоумевать ещё больше. Причём тут она, если он сам из себя строит тут идиота?! — Это тебе так с рук не сойдёт. И тебе тоже, — сказал он напоследок Маркусу и вышел из комнаты, яростно и громко захлопнув дверью. Эльзе на мгновение показалось, что дверь вот-вот слетит с петель.

Эльза равнодушным взглядом проводила его. Хотя никто, даже чуткий Маркус, не смог бы догадаться, что внутри девушки царил настоящий ураган эмоций: страх, предвкушение чего-то ужасного, обида, печаль, злость, ненависть…

— Ты в порядке? — тут же спросил Маркус Эльзу. Девушка молча встала с кровати и взяла кардиган со стула. Надела его медленно на плечи, сжав в кулак края рукавов, которые уже растянулись. Было почему-то холодно после того, как она вылезла из-под одеяла.

— В порядке, — ответила она дежурную фразу, хотя она никогда не была в порядке. По крайней мере в последние лет шесть точно.

Маркус не ответил, понимая, что девушка сказала неправду. Ему было неприятно осознавать, что, в какой-то степени, он тоже виноват, что Фрост взъелся на Эльзу.

— Прости меня.

— Не проси прощения. Я сама виновата, — произнесла ледяным тоном Эльза. Она была словно духовно отстранена от Маркуса, который ощутил этот холод и даже содрогнулся. — Это ты прости меня. Я пойду. Спасибо. За всё спасибо.

Она не дала Маркусу ответить. Всё ещё ощущая некую необычность после поцелуя, чувствуя, как это ощущение заглушается ураганом чувств, вызванным Джеком, Эльза вышла из комнаты и направилась вниз. Рапунцель, которая исчезла вместе с Юджином, или Мериду Эльза предупреждать не стала. Просто хотела направиться домой пешком.

Пока её в один голос не окликнули Вивьен и Джек, Эльза не ощущала тревогу. Но тут она поняла, что Джексон зря времени не терял.

Его месть началась прямо тут, в доме Маркуса, в эту самую минуту.

Источник