Что делать если болит зуб в армии

evgenyart — 30.03.2016

В армии к концу первого года службы у меня сильно
разболелся зуб. Потерпел несколько дней и стало мне невмоготу.
Пришлось брать увольнительную, которые начальство выдавало с
большой неохотой, и двигаться в сторону санчасти. Очереди не было и
я постучался в дверь надежды. Приоткрыл её и увидел сидящее ко мне
спиной нечто в белом халате без признаков талии и пола. Я всё
пристальней вглядывался в предмет ускользающей надежды на спасение
и очертания фигуры не сулили ничего хорошего. Более того — я уже
начинал бояться увидеть этот  анфас.

      Через минуту моего
торчания в дверях, оно повернулось ко мне. На меня повеяло ужасом
доисторических времен. Видимо, эти существа в процессе эволюции —
динозавры, потом хищники самых отвратительных пород, а из тех уже
вылупились потомственные убийцы, гангстеры и особая порода врачей.
По косвенным признаком я понял — это самка.
   
    «Чё припёрся! Ходят тут. Пришли
служить в армию, а они сачкуют как могут. По виду же видно, что
здоровый. Ну, и чё у тебя болит!?». «Да вот, зуб нижний слева».
«Покажи»- вопросил трескучий голосок и она направилась ко мне,
стоящему в дверях. Я открыл рот и показал. «Да ничё у тебя не
болит! Зуб здоровый. Во мошенники! Лишь бы не служить.
Увольнительную взял погулять!». «Говорю же — болит» — настаивал я —
«Уже который день!».
      «Болит, говоришь…а ну
иди сюда и садись в кресло» — недружелюбно, сверкнув злыми зелёными
глазками, позвала она.
      Я уже не хотел лечить
ничего, но слабый луч надежды повЁл и посадил в зубоврачебное
кресло, заставил открыть рот и показать больной
зуб.
      Зуб жертвы был
внимательно осмотрен. Соседний тоже и последовало заключение: «Да
не болит он у тебя и болеть не может. Здоровый он! Болит у тебя зуб
рядом. Он плохой, вот и отдает на соседний. Щас корни
удалю!».
    
         
Ну как тут спорить!? Да и увольнительную оправдывать
надо — «Ладно, лечите!». Зажужжала машина на ременной передаче
жутким звуком со сверлом, имевшего огромный наконечник, выточенный
мастерами каменного века и вмиг достигла дна зуба. Я неистово орал
и дёргался, но свирепая морда ящура страшно ругалась и делала свое
жуткое дело. Нервы были выдернуты, зуб замазан, а я выгнан из
кабинета с отметкой на увольнительной, которая была выброшена мне
за дверь с матерной руганью.
      Иду в часть…зуб как
болел, так и болит — терпежу нет, только теперь уже болит ещё
больше. Решил терпеть — вдруг ящер был прав и это
пройдет.

      Прошла ещё одна
бессонная ночь, а наутро, после зарядки и завтрака, который я не
мог есть от боли и слёз, текущих самих по себе, я сбежал из части и
двинул в сторону центра города искать другую, нормальную
поликлинику с другими врачами. Вся надежда была на интуицию. Шёл
очень быстро, что не могло остаться незамеченным патрульными
командами. Я почти бежал, не замечая окриков и команд патрулей. Те
припустили за мной. Вскоре  к ним присоединилась ещё одна
патрульная команда. Окриков прибавилось. Я перестал соблюдать
видимость беспечного гуляки и пустился бежать, продолжая
поворачивать голову и искать поликлинику. Через квартал третий
патруль сел мне на хвост. Я уверенно бежал по главной улице
военного городка ведомый таинственной рукой к своему исцелению в
сопровождении дружно орущей толпы из военных на
хвосте.

         
На моём пути возникла клумбы с тюльпанами. Подумав,
что, наверняка, моим врачом будет женщина, не стал огибать клумбу,
а забежал на её середину, на ходу сгреб охапку цветов и прибавил
ходу.
Здесь нужно отметить то, что служил я в элитном
подразделении КГБ, которое занималось охраной мозгового центра
ядерного щита СССР — Капустина Яра. Наш отдельный особый взвод
знали и не любили все остальные представители рода войск
человеческих, а особенно «пушкари-ракетчики» из которых и
набирались патрульные группы.
Патруль нашего взвода обладал высокими полномочиями —
например, старший патруля, будучи даже ефрейтором, мог остановить
полковника и попросить его предоставить документы и вещи для
осмотра. Это обстоятельство страшно раздражало офицеров всех
уровней, особенно на отдаленных территориях. Вот везёт себе
полковник по степи на грузовичке полный кузов арбузов, а тут
краснопогонный патруль (синие носить было нельзя — маскировка).
Автоматы наперевес — предъявите документы, разрешения, маршрутный
лист и т.д. с последующей конфискацией. Вот и не
любили.

         
Интуиция с ведущей рукой меня не подвела, и через пару
домов я увидел поликлинику. Как убрать хвост!? Решил сманеврировать
и нырнул вправо, обежав поликлинику с тыла. Быстро перепрыгнул
через забор, за которым густо росла сирень и через два прыжка
оказался на подоконнике приоткрытого окна первого этажа. Спрыгнул
на пол и оказался в коридоре поликлиники. Рука с интуицией повела
меня на второй этаж и безошибочно подвела к нужной
двери.

         
Перед ней в ожидании сидел какой-то капитан. Не
раздумывая, я сходу зашёл в кабинет и увидел молодую девушку врача,
обслуживающую какого-то майора. Не теряя времени, пришлось
объяснить обстановку и выразить надежду, что меня не оставят в
бедах и болях. Она заулыбалась и приняла цветы, попросив подождать
у двери и не выходить в коридор.

Майору закончили процедуру. Он встал, отечески
улыбнулся, сказал что-то ободряющее и вышел из кабинета, а за ним и
врач, поговорить с ожидающим очереди капитаном. Вскоре она
вернулась.
Усадила в кресло, осмотрела, удивилась нерадивости
предыдущего врача, напрочь вылечившего мне здоровый зуб, и
принялась лечить больной. Все было сделано аккуратно и быстро. Я
сердечно поблагодарил спасительницу и повернулся к двери, чтобы
выйти, но она меня остановила и сказала, что видела через окно
множество патрулей и выразила опасение за мою свободу. На некоторое
время она замешкалась, зашла в другую комнату, вынесла мне
офицерский китель с фуражкой и попросила вернуть это каким угодно
способом.

         
Фуражка оказалась мала. Пришлось её оставить, а китель
подошел, хотя и с трудом. Солдатская верхняя роба была снята и
уложена в полиэтиленовый пакет. И вот — в коридор выходит
лейтенант. Капитан сидел тихо, удивления не выказал. То ли зуб у
него болел и было не до меня, то ли привык ничему не удивляться в
армейской жизни. Мало ли чего бывает… Не суй нос куда не следует,
а то еще по нему и получить можно.
Патрули прочесывали кабинет за кабинетом, а я уверенной
походкой офицера, шагающего в солдатских штанах и сапогах, двинулся
к выходу, отвечая на отдание чести от рядового состава патрулей
кивком головы.
Так бодрым шагом и прибыл в расположение своего взвода,
предварительно оставив лейтенантский китель в художественной
мастерской, расположенной за пределами взвода, где я работал над
бесконечными графиками, чертежами, оформлением стендов, лозунгов и
машин к праздникам на первое-девятое мая и двадцать третьему
февраля.
А на месте никто меня не кинулся искать — мало ли где
засел? Найдется. Вот и нашёлся.