Как у клоуна болел зуб
ФНКЦ им. Рогачева не выглядит как обычная больница. Здание очень современное, цветное, какое-то европейское. Но сути это не меняет — здесь лежат дети с раковыми заболеваниями, болезнями крови и иммунной системы.
В Центре у клоунов есть специальная комнатка, где они переодеваются и готовятся к выступлению. Комнатка напоминает настоящую цирковую гримерку — костюмы, огромные клоунские башмаки, игрушки, музыкальные инструменты, грим, реквизит.
Когда я пришла, Вадим и Саша готовились — Вадим в костюме в шашечку и красных башмаках выбирал себе головной убор: шляпа или хоккейная каска. Саша распевался под миниатюрную гавайскую гитару укулеле.
Пока ребята готовятся к выходу, я захожу издалека: «Почему клоун, ведь есть масса других ролей?»
«Клоун — универсальная роль, она может быть и комедийной, и трагической. Но есть еще важный момент. Клоун в мировой истории — дурак, и для ребенка он становится кем-то, кто стоит ниже его самого в сложившейся иерархии. Больной ребенок в центре внимания, все ему хотят помочь, но он отделен от привычного домашнего мира, ему не хватает общения, он должен соблюдать режим — лекарства, уколы, процедуры, капельницы, химиотерапия, он вынужден подчиняться. И когда появляется кто-то, над кем можно пошутить, это улучшает настроение, идет на пользу».
В комнате очень пахнет спиртом — это ребята все опрыскивают специальными септиками:
«Во время работы в больнице нам нельзя болеть ничем, минимальные инфекционные заболевания могут нанести вред ребенку, о котором мы даже не подозреваем. Любую чужую микрофлору, которую мы переносим из палаты в палату, нужно нейтрализовать специальными септиками. Они развешаны повсюду, при входе в отделение и каждую палату».
У Вадима и Саши есть специальный график, в нем отмечено, где они были в прошлый раз и куда они должны пойти сегодня.
«Не знаю, как пойдет, я давно здесь не был».
Как только мы выходим за порог, они моментально превращаются в настоящих клоунов, каких можно увидеть разве что в цирке, — трогательный голос, смешная походка. Они приветствуют всех, кто попадается на пути, — уборщиц, санитаров, медсестер, мам и врачей в лифте. Удивительно, но в этом невеселом месте все улыбаются в ответ, ни у кого нет раздражения или скепсиса. Мы идем очень долго, переезжая с этажа на этаж, переходя из коридора в коридор, наконец, доходим до отделения. Но врачи просят нас уйти — у одного из детей ухудшилось состояние. Мы идем в следующее отделение. Саша бренчит на укулеле и поет романсы уставшим женщинам в лифте. Перед тем как войти в следующее отделение, мы надеваем бахилы и тщательно, в течение нескольких минут, по схеме, висящей на стене, моем руки раствором.
«Есть разные уровни гигиенической безопасности, в каждой палате свой. Иногда нужно надеть и маску, и халат, и перчатки, и шапочку, все поверх костюма, а иногда можно и так — без всего».
Мы заходим в комнату врачей. Опять все улыбаются, смеются и шутят. Медсестры кокетничают: «Оставайтесь и поиграйте с нами». Мы выясняем, что у всех детей состояние стабильное, можно зайти в палату к любому, детей в отделении 32. Это много, учитывая, что в палате дети лежат по одному и клоуны заходят к каждому минут на 15.
«Перед тем как идти в отделение, мы приходим к врачами на трансмиссию — нам рассказывают о состоянии каждого ребенка, иногда психолог отделения, если он есть, советует, кому стоит уделить особое внимание, потому что ребенок, например, не ест или не спит, или не ходит».
У входа в каждую палату висит табличка с именами больного и мамы. В первой палате совсем маленький ребенок — двухлетний Глеб. Мальчик лежит и не двигается. Клоуны заходят в палату очень осторожно, чтобы не испугать. Но ребенок тут же начинает плакать. Саша играет на укулеле, а Вадим пускает мыльные пузыри, но малыш не успокаивается. Входит уборщица, ворчит, что ей нужно убрать в палате. Момент неловкий, лично мне хочется поскорее уйти. Ребята прячутся за кроватку, Вадим достает плюшевого крокодила и надевает его на руку. Крокодил начинает петь под музыку, и наконец-то мальчик успокаивается. Крокодил забывает слова, подтанцовывает, чихает, к нему присоединяется плюшевая мышь. Потом крокодил падает с бортика кроватки и не может встать, беспомощно валяется и просит Глеба помочь ему встать, малыш не реагирует, тогда крокодил просит маму мальчика. Мама тушуется, и вообще по ее лицу видно, что ей не до этого. Но крокодил просит все настойчивее: «Мам, помоги, мамка, ну дай руку». В это время Глеб уже внимательно следит за происходящим и не плачет. Клоуны не отступают, и еще через 10 минут Глеб начинает улыбаться.
«Но сразу уходить неправильно, важно найти подход, мы работаем не агрессивно, деликатно, нужно отвлечь. Может, он испугался нас, больших и ярких, но не испугался куклы. Куклы и музыка — очень важные инструменты в работе с маленькими детьми».
В следующей палате четырехлетний Ваня. Он сидит на кровати и играет в приставку, на стене висит экран. Ваня настолько увлечен, что вообще не реагирует на клоунов. Гиря и Чап — сценические имена Саши и Вадима — начинают внимательно следить за игрой и эмоционально реагировать на то, что происходит на экране. Все попытки переключить ребенка на себя тщетны. Саша просит мальчика дать ему попробовать игрушку, но Ваня довольно жестко говорит «нет», не отводя взгляда от экрана. Ситуация опять же дурацкая, ну что тут еще сделаешь. Но через 10 минут все получается, игра переходит с экрана в реальную жизнь, Ваня бросает джойстик, клоуны носятся по палате. Гиря и Чап наделяют Ваню мистической силой компьютерной игры, все по очереди, включая маму, сдувают друг друга струей воздуха из игрушечного насоса. Ваня хохочет и визжит.
«Мамы всегда нам очень рады, у них не всегда хватает сил на живую игру с ребенком. Обычная игра — это нетрудно, в нее важно поверить, вовлечь ребенка в действие. Дети не должны быть лишены человеческого общения, а в больнице все в разы усиливается. Здесь они не видят ничего, кроме палаты и коридоров. Гулять выходят только в случае хороших анализов. И ведь речь идет о лечении длиной в месяцы или даже годы. А у родителей нет сил, некоторым не хватает опыта. У многих остались семьи где-то далеко — здесь много детей из других городов. Мама здесь с ребенком, а остальная семья там. Это очень тяжело».
С детьми до трех лет двусторонней игры нет, у нас не так много времени на то, чтобы завоевать доверие. Мы отвлекаем их песнями, куклами, имитируем звуки животных. Важное значение имеет голос, мы говорим фальцетом — дети лучше воспринимают голос, близкий к материнскому. С маленькими нужно мягко и деликатно — обычно ребенок дает понять уже через несколько секунд, нравится ему или он испуган. С детьми постарше можно уже импровизировать, важно вовлечь их в любую ситуацию, получить ответ, реакцию. Ребенок может проявить и агрессию, но это тоже эмоциональный выход. Химиотерапия сбивает нормальную работу гормонов, это не может не влиять на эмоциональное состояние. С подростками сложнее, с ними можно поговорить, показать фокусы, пошутить или даже молча посидеть-послушать».
В следующей палате 16-летний подросток Кирилл. Когда мы входим, он слушает рэп. Вадим непринужденно начинает разговор с музыки. Мальчик не проявляет энтузиазма, отвечает нехотя. Кажется, что заинтересовать уже взрослого больного человека клоуну невозможно — пузыри, укулеле и зеленый крокодил тут не работают. Но ребята тут же находят в палате гитару и организуют маленький оркестр — Кириллу дают трещетку, мне дуделку. Песня получается однообразной, дальше двух-трех аккордов не идет. Обнаружив, что Вадим знает всего пару аккордов, Кирилл смеется. Голос, кстати, в этой палате у клоунов становится совершенно обычным, человеческим. На тумбочке у мальчика лежит книга Лэнса Армстронга, в которой велосипедист рассказывает, как поборол запущенный рак и вернулся в велоспорт. Мальчик просит привести к нему рэпера Нагору, который «за здоровье рэп читает», и мы уходим.
«В течение месяца мы приходим в каждое отделение около четырех раз, и это мало. Но и клоунов у нас немного, и работа еще не выстроена до конца. Мы стараемся разгрузить, разбавить обстановку. Опыт французских, израильских, американских коллег показывает, что, когда артист берет на себя функцию терапевта, — это очень эффективная практика».
Константин Седов, художественный руководитель АНО «Больничные клоуны», 1-й профессиональный больничный клоун в России:
Больничных клоунов придумал Майкл Кристенсен еще лет 35 назад в Нью-Йорке. Сейчас это лучший тренер, нам повезло поучиться у него два года назад в Израиле. Я пришел к этому сам 8 лет назад, мне захотелось веселить детей в больницах, развлекать их. Я сам с детства много болел и лежал в больницах. Я учился во ВГИКе на актера и всегда любил направление клоунады. О том, что больничные клоуны где-то уже существуют, я узнал после того, как начал этим заниматься. Мы начали работать с театром Высшей школы экономики, потом я создал волонтерскую организацию «Доктор-клоун», потом профессиональную организацию «Больничные клоуны», которую сейчас возглавляю. На данный момент профессиональных больничных клоунов в России 55, 28 из них в Москве, и по 8 человек в Казани, Орле, Ростове-на-Дону и Санкт-Петербурге.
Мы отбираем актеров и обучаем их по методике, которую я написал со своими коллегами. Обучение длится два-три месяца. Потом клоуны стажируются — выходят с опытными товарищами, а потом уже выступают сами. Мы берем только людей старше 24 лет, с образованием актера, режиссера, музыканта, психолога или педагога. Мы платим клоунам за работу, потому что это тяжелый труд, который далеко ушел от развлечения.
После обучения клоун должен хорошо знать детскую возрастную психологию, санитарные нормы, этиологию заболеваний, правила поведения в больнице, специфику общения с врачами и родителями больных детей. Клоун должен быть интересным, знать фокусы, уметь взаимодействовать с партнером, видеть все, что происходит в палате, и уметь это проанализировать.
Клоун воспринимает ребенка, маму и врача такими, какие они есть, не воспитывает, не поучает, не навязывает себя. Он слушает и подстраивается под реакции, желания ребенка, его настроение. Сканируя ситуацию в палате, воспринимая ее на детальном, эмоциональном уровне, видя поведения мамы, обращая внимание на игрушки ребенка, на окружающие предметы, клоун не разрушает обстановку, а вливается в нее. Клоунский нос — ключик к сердцу ребенка.
Сейчас все постепенно начинают признавать необходимость этой практики. За одно посещение наши клоуны проводят в каждом отделении по три-четыре часа. Мы работаем в самых тяжелых отделениях, ведь дети, которые находятся на долгом лечении, нуждаются в большем внимании. В Бурденко это отделения онкологии и детской нейрохирургии, на Каширке онкология, в РДКБ тяжелая хирургия и онкология, в больнице Сперанского ожоговое отделение, в Морозовской отделения нейроонкологии и нейрохирургии. Мы работаем перед операциями, после операций, при выходе из наркоза, в реанимации. У ребенка уменьшается шоковое состояние, он идет на операцию спокойным, потому что его провожает клоун.
Сейчас для нас на первом месте стоит регулярность — мы хотим посещать больницы часто и на постоянной основе. Из-за недостаточного финансирования мы не можем расшириться. Нас финансируют частные лица — друзья, коллеги, знакомые и частично компания «Мегафон». Они покрывают более 60% наших расходов. Но 40% пока не охвачены.
Рената Серебрякова специально для «РБК.Стиля»
Источник
Больница всегда была и остаётся местом высочайшего стресса для ребёнка: отрыв от родителей, болезненные процедуры, изоляция и социализация в экстремальных ситуациях – всё это маленький пациент переживает со страхом и недоверием. Помочь детям адаптироваться уже 6 лет помогает Екатерина Гурьева и автономная некоммерческая организация «Больничные клоуны». Наряжаясь клоунами, они навещают детей в стационарах, поддерживают и помогают им перенести все тяготы жизни в палате, развлекают и отвлекают от переживаний.
Практика эта довольно активно развивается на Западе. Интересно, что в Европе средний возраст больничного клоуна – 50 лет, в России же это в основном молодежь. Причина разницы в возрасте – мотивация к деятельности. У нас это ребята, которые еще не обрели свой жизненный путь и опыт, но готовы пробовать себя в чем-то новом. За рубежом же люди уже достигли своего максимума в профессии, обзавелись семьей, но в них остается желание быть социально полезными обществу. Кроме того, пенсия за рубежом позволяет людям в возрасте заниматься любимым делом, не задумываясь о деньгах. В нашей же стране это во многом добровольный труд, а главная оплата – счастливые улыбки и искренняя благодарность. Дети напуганы новыми условиями вокруг, они зажимаются, неохотно идут на контакт и с трудом переносят необходимые процедуры.
«Самое важное в работе с детьми – это игра, – утверждает Катерина. – Столь необходимое возвращение в детство. Попадая в больницу, ребенок становится взрослее: мама, которая до этого была высшим авторитетом и повелителем, отошла на второй план, а на её место пришел дядя в халате и со шприцом. Паника. Наша задача, в первую очередь, рассказать, что это не страшно, приободрить, поиграть в процедуру. Если провести игровую операцию клоуну или плюшевому медведю, настоящая операция не будет так страшна. Важно отвлечь, ведь если ребенок смотрит, как у него берут кровь из вены, то он ощущает боль острее. Нужно и развлечь, ведь даже развлечения теперь включены в терапевтическую часть».
Кроме того, Катерина подмечает особую роль в работе с родителями. Показателен пример одного ребенка, которому ампутировали ногу. Однако мальчик не впадал в депрессию, принял это очень спокойно, уже мечтал о крутом протезе, который ему должны поставить. Проблема в том, что его позитив сильно подрывал шокированный вид мамы, которая не могла смириться с произошедшим. Поэтому клоуны работают и с родителями, они – важнейшая часть процесса выздоровления ребенка.
Первый выход
«Свой первый выход я никогда не забуду. Это было ожоговое отделение, и мне с напарницей попался очень тяжелый пациент – у мальчика 12 лет было 80% ожогов на теле, то есть он был практически без кожи. Я видела такое впервые в жизни. В отличие от соседних палат мы не стали доставать воздушные шары и крутить собачек, а решили начать с диалога. Дело в том, что, когда он вдыхал, у него из груди вырывались какие-то хрипы. Я постаралась завлечь его: «Что ты можешь?». В ответ услышала: «Ну, посвистеть могу. У меня вот тут в груди дырка – я могу ей свистеть. Прикольно, да?» То есть даже в подобном состоянии у него оставались моральные силы для юмора. У него позиция была такая: пришли клоуны, значит, надо смеяться. Но мне смеяться больно, поэтому я буду смешить их. После этого случая я поняла, что эта деятельность мне по силам – мне удалось абстрагироваться от ситуации и заиграть, заинтересовать мальчика. А то, насколько тяжелый мне попался случай, я осознала уже после, когда мы спустились в гримерку и сняли носы – в момент игры я не осознавала, как выглядел мальчик», – делится волонтер.
Бабочки в животе
Однажды за советом к Екатерине обратилась мама маленькой девочки с онкологическим заболеванием. Дочка боялась процедуры, и она предложила родителю использовать метафору: та жидкость, что идет к тебе в организм, это вовсе не химия, на самом деле, в животе у тебя живут бабочки, которым нужно чем-то питаться. Это их нектар. Да, тебе может быть плохо и неприятно, но должны же бабочки что-то кушать! Метафора помогла ребенку перестать бояться процедуры – девочка лежит и осознает: «Так надо! А как же? Как же бабочки будут питаться, ведь они не кушают то, что кушаю я. Не погибать же им теперь!»
Ты будешь Градским
Как говорит Катерина, иногда детям хочется играть, но из-за процедур они не могут встать с кровати. Здесь очень важно суметь выдумать игру. Мы хотим играть в футбол, но нельзя бегать – в таком случае, мы будем играть в самый медленный футбол.
«С подростками легко налаживать общение с помощью его тумбочки – посмотри, что лежит возле него, и это всё о нем расскажет, даже и придумывать ничего не нужно. Первые два года мы ходили с мешками реквизита, а потом вдруг поняли – всё здесь! Играем в «конфликт» – ссорятся два клоуна, задача детей – их помирить. Играем в «Голос» – я участник, а дети жюри, могут повернуться ко мне, а могут – нет. Дети, что не хотят или не могут принимать участие, и лежат, отвернувшись к игре спиной, автоматически играют Градского – он точно не повернется. И таким образом, так или иначе, неактивный ребенок тоже включен в общий процесс, хоть и не участвует».
«Я не ресурсен, я не выхожу»
Катерина рассказывает, что у каждого клоуна есть свои ритуалы подготовки к выходу к детям. По её словам, по пути в больницу, ей помогает чтение книг о клоунах, которые она коллекционирует. Таким образом, все заботы уходят на задний план, удается настроиться. Кто-то перед выходом в парах обсуждает домашние дела, болтают, пьют кофе. Есть клоунские разминки, которые настраивают на совместную работу: ребята вместе танцуют, поют, кто-то небольшие видео снимает.
«Однако у нас всегда есть возможность взять паузу. Если клоун не готов, у него что-то произошло дома, и он слишком эмоционально воспринимает происходящее в больнице, он говорит: «Я сейчас не ресурсен, я не выхожу». Здесь работают сразу два фактора: во-первых, для нас важна эмоциональная безопасность, так как есть возможность перегореть, во-вторых, его работа будет не так эффективна, а, возможно, даже вредна», – делится нюансами больничная клоунесса.
Эгоистичная мотивация
На вопрос о мотивации Екатерина признаётся, что изначально это был… эгоизм – это интересно, это уникальная профессия. Больничных клоунов очень мало, и Екатерина – одна из них.
«Если бы я шла с мотивацией «я хочу помогать детям» – продержалась бы месяца полтора. Кроме того, наше сообщество – все очень интересные люди, мы огромная семья, со своими историями, случаями. И, наверное, на последнем месте идет вот это «Я помогаю». Помимо этого, это идет мне на пользу – теперь мне намного проще общаться с людьми, выступать публично, импровизировать».
Пять правил для больничного клоуна
- Получай удовольствие от процесса. Что бы ни происходило, найди что-то положительное.
- Будь честным. Ребенок легко распознает наигранность. Если у клоуна болит зуб, но он делает вид, что всё хорошо – ребенок не поверит. А если превратить это в фишку, то контакт будет налажен. Если тебе сегодня грустно, ты можешь быть грустным клоуном. И это будет честно, а значит – эффективнее.
- Будь любопытным. Это очень помогает – любопытство всегда помогает за что-то ухватиться и установить контакт.
- Соблюдай распорядок и правила больницы. Мы часть этого заведения и должны следовать правилам: от гигиены до соблюдения графика.
- Последнее правило для каждого своё, личное. Найди мотивацию, которая будет помогать тебе, а не тем, для кого ты это делаешь. И если ты найдешь – это наверняка сработает.
Дмитрий Мазалевский
Источник
