Утром на другой день у него болела голова гудело в ушах

Магомед Эмиров

Ученик

(98),
на голосовании

3 года назад

1. Союз, связывающий части сложного предложения: Был уже весенний месяц март, однако по ночам деревья трещали от холода, как в декабре, является…
+) противительный; Б) соединительный; В) разделительный.
2. Укажите сложносочиненное предложение (знаки не расставлены):
А) Вот присел я у забора и стал прислушиваться.
Б) Оба слишком оживленно и естественно слушали и говори­ли и это-то не понравилось Анне.
В) Она была молода и умна и считала нужным брать от жизни всё лучшее.
Г) Андрейка вытащил и с трудом поднял вверх обеими руками большую рыбу.
3. Укажите сложносочиненное предложение, в котором есть общий второстепенный член. (Знаки препинания не расставлены).
А) Вековые темные деревья сомкнулись над головами бойцов и солнце не могло пробиться сквозь листву.
Б) У Челкаша вздрагивали усы и в глазах разгорался огонек.
В) Проехали семь верст и вдали показался невысокий дом и двор.
Г) Дверь захлопнулась и послышался стук удаляющихся шагов.
4. Укажите сложносочиненное предложение с противительным союзом:
А) Она схватила меня за руку, и мы поехали на другую сторону катка, к детской площадке.
Б) Маслята либо маринуют, либо сушат.
В) Мысль о неразрывных узах довольно часто мелькала в их уме, но никогда они о том друг с другом не говорили.
5. Сколько простых предложений в составе сложного? Утром на другой день у него болела голова гудело в ушах u во всем теле чувст­вовалось недомогание. (Знаки препинания не расставлены).
6. В каком предложении верно выделены грамматические основы?
А) Каждый день дул страшный ветер, а за ночь на снегу обра­зовался твердый, льдистый слой наста.
Б) Вдали по-прежнему машет крыльями мельница, и все еще она похожа на маленького человечка, размахивающего ру­ками.
В) Мальчики сидели за столом, склонив головы, и, произнося шепотом слова, выполняли, по-видимому, какую-то работу, и я старался им не мешать.
7. Укажите правильное объяснение пунктуации в предложении Ветер срывал листья с деревьев ( ) и дорожки сада усыпал разноцветным ковром.
А) Простое предложение с однородными членами, перед союзом И запятая не нужна.
Б) Сложное предложение, перед союзом И запятая не нужна.
В) Сложное предложение, перед союзом И нужна запятая.
Г) Простое предложение с однородными членами, перед союзом И нужна запятая.
8. В приведённых ниже предложениях пронумерованы все запятые. Выпишите цифры, обозначающие запятую между частями сложного предложения, связанными СОЧИНИТЕЛЬНОЙ связью.
Огарков поехал дальше, (1) всюду натыкаясь на группы идущих к востоку людей. Но и они были не из его дивизии, (2) и это обеспокоило Огаркова. Он хлестнул коня, (3) но конь, (4) видимо, (5) устал и упорно двигался шагом, (6) заметно припадая на левую заднюю ногу. (Э. Казакевич)
9. Найдите предложение с пунктуационной ошибкой.
А) Улыбка была слабая, чуть заметная, и, несмотря на улыбку, строгое выражение глаз не изменилось
Б) В сентябре лес реже и светлее и птичьи голоса тише.
В) Впереди были люди и, следовательно, бояться мне было нечего.
10. Запишите предложение: Выпал снег и…. Продолжите его дважды, добавив:
А) однородное сказуемое; Б) простое предложение
11. Укажите предложение с правильной расстановкой знаков препинания:
А) Последние тени сливались, да мгла глядела, слепая, необъятная, да за курганом тускнело зарево.
Б) Впереди были уже ряды серых шинелей и офицер, увидев Багратиона, с криком побежал за солдатами.
В) Их дружба длилась четверть века, и ничто не могло её подорвать, или хотя бы остудить.
Г) Сырость лёгкая и, ёжась, вздрагивает сад.
12. В приведённых ниже предложениях из прочитанного текста пронумерованы все запятые. Выпишите цифры, обозначающие запятую между частями сложного предложения, связанными СОЧИНИТЕЛЬНОЙ связью.
Медленно, (1) в тягостном раздумье спускался Ульянов по

12728

Андрей Ефимыч лег, но тотчас же встал, вытер рукавом  со  лба  холодный

пот и почувствовал, что все  лицо  его  запахло  копченою  рыбой.  Он  опять прошелся.

     — Это какое-то недоразумение…  —  проговорил  он,  разводя  руками  в

недоумении. — Надо объясниться, тут недоразумение…

В это время проснулся Иван Дмитрич. Он  сел  и  подпер  щеки  кулаками.

Сплюнул. Потом он лениво взглянул на доктора и, по-видимому, в первую минуту

ничего не понял; но скоро сонное лицо его стало злым и насмешливым.

     — Ага, и вас засадили сюда, голубчик! — проговорил он сиплым  спросонок

голосом, зажмурив один глаз. — Очень рад. То  вы  пили  из  людей  кровь,  а

теперь из вас будут пить. Превосходно!

     — Это какое-то недоразумение, — проговорил Андрей Ефимыч, пугаясь  слов

Ивана Дмитрича; он пожал плечами и повторил: — Недоразумение какое-то…

     Иван Дмитрич опять сплюнул и лег.

     — Проклятая жизнь! — проворчал он. — И что горько и  обидно,  ведь  эта

жизнь кончится не наградой за  страдания,  не  апофеозом,  как  в  опере,  а

смертью; придут мужики и потащут мертвого за руки и за ноги в  подвал.  Брр!

Ну ничего… Зато на том свете будет наш праздник… Я  с  того  света  буду

являться сюда тенью и пугать этих гадин. Я их поседеть заставлю.

     Вернулся Мойсейка и, увидев доктора, протянул руку.

     — Дай копеечку! — сказал он.

XVIII

     Андрей Ефимыч отошел к окну и посмотрел в поле. Уже становилось темно и

на горизонте с правой стороны восходила холодная, багровая луна. Недалеко от

больничного забора, в ста саженях,  не  больше,  стоял  высокий  белый  дом,

обнесенный каменною стеной. Это была тюрьма.

     «Вот она действительность!»  —  подумал  Андрей  Ефимыч,  и  ему  стало

страшно.

     Были страшны и луна, и тюрьма, и гвозди на заборе, и далекий пламень  в

костопальном заводе. Сзади  послышался  вздох.  Андрей  Ефимыч  оглянулся  и

увидел человека с  блестящими  звездами  и  с  орденами  на  груди,  который

улыбался и лукаво подмигивал глазом. И это показалось страшным.

     Андрей Ефимыч уверял себя, что в луне и в тюрьме нет ничего особенного,

что и психически здоровые люди носят ордена и что все со временем  сгниет  и

обратится в глину, но отчаяние вдруг овладело им, он ухватился обеими руками

за решетку и изо всей силы потряс ее. Крепкая решетка не поддалась.

     Потом, чтобы не так было страшно, он пошел к постели Ивана  Дмитрича  и

сел.

     — Я пал духом, дорогой мой, — пробормотал он, дрожа и  утирая  холодный

пот. — Пал духом.

     — А вы пофилософствуйте, — сказал насмешливо Иван Дмитрич.

     — Боже мой, боже мой… Да, да… Вы как-то изволили  говорить,  что  в

России нет философии,  но  философствуют  все,  даже  мелюзга.  Но  ведь  от

философствования мелюзги никому нет вреда,  —  сказал  Андрей  Ефимыч  таким

тоном, как будто хотел заплакать и разжалобить. —  Зачем  же,  дорогой  мой,

этот злорадный смех? И как не философствовать  этой  мелюзге,  если  она  не

удовлетворена? Умному,  образованному,  гордому,  свободолюбивому  человеку,

подобию божию, нет другого  выхода,  как  идти  лекарем  в  грязный,  глупый

городишко, и всю жизнь банки,  пиявки,  горчишники!  Шарлатанство,  узкость,

пошлость! О боже мой!

     — Вы болтаете глупости. Если в лекаря противно, шли бы в министры.

     — Никуда, никуда нельзя. Слабы мы, дорогой… Был я равнодушен, бодро и

здраво рассуждал, а стоило только жизни грубо прикоснуться ко мне, как я пал

духом… прострация… Слабы мы, дрянные мы… И вы тоже,  дорогой  мой.  Вы

умны, благородны, с молоком матери всосали благие порывы, но едва вступили в

жизнь, как утомились и заболели… Слабы, слабы!

     Что-то еще неотвязчивое, кроме страха и чувства  обиды,  томило  Андрея

Ефимыча все время с наступления вечера. Наконец он сообразил,  что  это  ему

хочется пива и курить.

     — Я выйду отсюда, дорогой мой, — сказал он. — Скажу,  чтобы  сюда  огня

дали… Не могу так… не в состоянии…

     Андрей Ефимыч пошел к двери и отворил ее, но тотчас же Никита вскочил и

загородил ему дорогу.

     — Куда вы? Нельзя, нельзя! — сказал он. — Пора спать!

     — Но я только на минуту, по двору пройтись! — оторопел Андрей Ефимыч.

     — Нельзя, нельзя, не приказано. Сами знаете.

     Никита захлопнул дверь и прислонился к ней спиной.

     — Но если я выйду отсюда, что кому сделается от этого? — спросил Андрей

Ефимыч, пожимая плечами. — Не понимаю! Никита, я должен выйти! —  сказал  он

дрогнувшим голосом. — Мне нужно!

     — Не заводите беспорядков, нехорошо! — сказал наставительно Никита.

     — Это черт знает что такое! — вскрикнул вдруг Иван Дмитрич и вскочил. —

Какое он имеет право не пускать? Как они смеют держать нас здесь? В  законе,

кажется, ясно сказано, что никто не может быть лишен свободы без  суда!  Это

насилие! Произвол!

     — Конечно, произвол! — сказал Андрей Ефимыч, подбодряемый криком  Ивана

Дмитрича. — Мне нужно, я должен выйти. Он  не  имеет  права!  Отпусти,  тебе

говорят!

     — Слышишь, тупая скотина? — крикнул Иван Дмитрич и постучал  кулаком  в

дверь. — Отвори, а то я дверь выломаю! Живодер!

     — Отвори! — крикнул Андрей Ефимыч, дрожа всем телом. — Я требую!

     — Поговори еще! — ответил за дверью Никита. — Поговори!

     — По крайней мере, поди позови сюда  Евгения  Федорыча!  Скажи,  что  я

прошу его пожаловать… на минуту!

     — Завтра они сами придут.

     — Никогда нас не выпустят! — продолжал между тем Иван Дмитрич. — Сгноят

нас здесь! О господи, неужели же в самом деле на том свете  нет  ада  и  эти

негодяи будут прощены? Где же справедливость? Отвори, негодяй, я  задыхаюсь!

— крикнул он сиплым голосом и навалился на дверь. — Я размозжу себе  голову!

Убийцы!

     Никита быстро отворил дверь, грубо, обеими руками  и  коленом  отпихнул

Андрея Ефимыча, потом размахнулся и  ударил  его  кулаком  по  лицу.  Андрею

Ефимычу показалось, что громадная соленая волна  накрыла  его  с  головой  и

платила к кровати; в самом деле, во рту  было  солоно:  вероятно,  из  зубов

пошла кровь. Он, точно желая выплыть, замахал руками и ухватился  за  чью-то

кровать, и в это время почувствовал, что Никита два раза ударил его в спину.

     Громко вскрикнул Иван Дмитрич. Должно быть, и его били.

     Затем все стихло. Жидкий лунный свет шел  сквозь  решетки,  и  на  полу

лежала тень, похожая на сеть. Было страшно.  Андрей  Ефимыч  лег  и  притаил

дыхание; он с ужасом ждал, что его ударят еще  раз.  Точно  кто  взял  серп,

воткнул в него и несколько раз повернул в груди  и  в  кишках.  От  боли  он

укусил подушку и стиснул зубы, и вдруг  в  голове  его,  среди  хаоса,  ясно

мелькнула страшная, невыносимая мысль, что такую же точно боль  должны  были

испытывать годами, изо дня в день эти люди,  казавшиеся  теперь  при  лунном

свете черными тенями. Как могло случиться,  что  в  продолжение  больше  чем

двадцати лет он не знал и не хотел знать этого? Он не знал, не имел  понятия

о боли, значит, он не виноват, но совесть, такая же несговорчивая и  грубая,

как Никита, заставила его похолодеть от затылка до пят. Он  вскочил,  хотел,

крикнуть изо всех сил и бежать скорее, чтоб убить  Никиту,  потом  Хоботова,

смотрителя и фельдшера, потом себя, но из груди не вышло ни  одною  звука  и

ноги не повиновались; задыхаясь, он рванул на груди халат и рубаху, порвал и

без чувств повалился на кровать.

XIX

     Утром на другой день у него болела голова, гудело в ушах и во всем теле

чувствовалось недомогание. Вспоминать о вчерашней своей слабости ему не было

стыдно. Он был  вчера  малодушен,  боялся  даже  луны,  искренно  высказывал

чувства и мысли, каких раньше и не подозревал  у  себя.  Например,  мысли  о

неудовлетворенности философствующей мелюзги. Но теперь ему было все равно.

     Он не ел, не пил, лежал неподвижно и молчал.

     «Мне все равно, — думал он, когда ему задавали вопросы. —  Отвечать  не

стану… Мне все равно».

     После обеда пришел Михаил Аверьяныч  и  принес  четвертку  чаю  и  фунт

мармеладу. Дарьюшка тоже приходила  и  целый  час  стояла  около  кровати  с

выражением тупой скорби на лице. Посетил его и  доктор  Хоботов.  Он  принес

склянку с бромистым калием и приказал Никите покурить в палате чем-нибудь.

     Под вечер Андрей Ефимыч умер  от  апоплексического  удара.  Сначала  он

почувствовал  потрясающий  озноб  и  тошноту;  что-то  отвратительное,   как

казалось, проникая во все тело, даже в пальцы, потянуло от желудка к  голове

и залило глаза и уши. Поледенело в глазах.  Андрей  Ефимыч  понял,  что  ему

пришел конец, и вспомнил, что Иван  Дмитрич,  Михаил  Аверьяныч  и  миллионы

людей верят в бессмертие. А вдруг оно есть? Но бессмертия ему не хотелось, и

он думал о нем только одно мгновение. Стадо оленей, необыкновенно красивых и

грациозных, о которых он  читал  вчера,  пробежало  мимо  него;  потом  баба

протянула к нему руку с заказным письмом… Сказан что-то Михаил  Аверьяныч.

Потом все исчезло, и Андрей Ефимыч забылся навеки.

     Пришли мужики, взяли его за руки и за ноги и отнесли в часовню. Там  он

лежал на столе с открытыми глазами, и лупа ночью освещала его. Утром  пришел

Сергей Сергеич, набожно  помолился  на  распятие  и  закрыл  своему  бывшему

начальнику глаза.

     Через день Андрея Ефимыча хоронили. На  похоронах  были  только  Михаил

Аверьяныч и Дарьюшка.

1892

123456789